Она пришла на сцену, когда в моду входило искусство псевдорусского лубочного стиля, и профессиональный балет обращался к специфически русским сюжетам и даже народным пляскам, а демократически настроенная критика смеялась над вычурностью изображаемой якобы крестьянской жизнью. Эту моду ввел работавший в Петербурге французский балетмейстерАртур Сен-Леон, в спектаклях которого одной из основных исполнительниц была Александра Кеммерер. Писатель Салтыков-Щедрин, подрабатывая в театральных журналах, нещадно высмеивал в своих саркастических статьях эти постановки: (см. статьи «Конек-горбунок, или Царь-девица» в журн. «Русск. сцена», 1864, № II; «Дебют г-жи Кеммерер» в газ. «Антракт», 1867, № 4, 26 января, и др. // РВБ: М. Е. Салтыков (Н. Щедрин). Собрание сочинений в 20 томах[2].
В балетных хрониках «Наш балет; 1673—1899: балет в России…» за 1873 год указывается, что «год закончился приятным для некоторых артистов событием: были увеличены оклады и поспектакльная плата. Так, Вазем вместо 5 руб. разовых назначили 25 руб, Кеммерер вместо 15 руб. — 25 руб., Шапошниковой прибавили 100 руб. к жалованью и назначили 5 руб. разовых…»[3]. Можно сделать вывод, что исполнительское мастерство Александры Кеммерер на какой-то момомент ценилось несколько выше, чем другой солистки, прима-балерины Екатерины Вазем.
Биография балерина остается малоизученной. Из генеалогических исследований петербургской семьи Орловых известно, что в доме балерины росла воспитанница, которую там же, однажды увидел одни из представителей семьи Орловых — Алексей Михайлович Орлов (1888—1958). На их свадьбу А.Н.Кеммерер преподнесла весьма дорогой по тем временам подарок — швейную машинку «Зингер»[1].